Неточные совпадения
Городничий.
Я сам, матушка, порядочный человек. Однако ж, право, как подумаешь, Анна Андреевна, какие мы с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого полета,
черт побери! Постой же, теперь же
я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто там?
— Отчего ж неизвестности? — сказал Ноздрев. — Никакой неизвестности! будь только на твоей стороне счастие, ты можешь выиграть чертову пропасть. Вон она! экое счастье! — говорил он, начиная метать для возбуждения задору. — Экое счастье! экое счастье! вон: так и колотит! вот та проклятая девятка, на которой
я всё просадил! Чувствовал, что продаст, да уже, зажмурив глаза, думаю себе: «
Черт тебя
побери, продавай, проклятая!»
Что занимаюсь философией да иной раз нет времени, так уж
я и не отец? ан вот нет же, отец! отец,
черт их
побери, отец!
— Передавай, передавай, Денис, Козьме! Козьма, бери хвост у Дениса! Фома Большой, напирай туды же, где и Фома Меньшой! Заходи справа, справа заходи! Стой, стой,
черт вас
побери обоих! Запутали
меня самого в невод! Зацепили, говорю, проклятые, зацепили за пуп.
— Мы — в равных условиях,
меня тоже хотят купить, — понимаете?
Черт их
побери, всех этих Бердниковых в штанах и в юбках, но ведь — хочешь не хочешь — а нам приходится продавать свои знания.
— И в любви, — серьезно ответила она, но затем, прищурясь, оскалив великолепные зубы, сказала потише: — Ты, разумеется, замечаешь во
мне кое-что кокоточное, да? Так для ясности
я тебе скажу: да, да,
я вступаю на эту службу, вот! И —
черт вас всех
побери, милейшие мои, — шепотом добавила она, глаза ее гневно вспыхнули.
— Впрочем — ничего
я не думал, а просто обрадовался человеку. Лес, знаешь. Стоят обугленные сосны, буйно цветет иван-чай. Птички ликуют,
черт их
побери. Самцы самочек опевают. Мы с ним, Туробоевым, тоже самцы, а петь нам — некому. Жил
я у помещика-земца, антисемит, но, впрочем, — либерал и надоел он
мне пуще овода. Жене его под сорок, Мопассанов читает и мучается какими-то спазмами в животе.
Легонько пошатываясь и улыбаясь рассеянной улыбкой захмелевшего человека, Бахарев вышел из комнаты. До ушей Привалова донеслись только последние слова его разговора с самим собой: «А Привалова
я полюбил… Ей-богу, полюбил! У него в лице есть такое… Ах,
черт побери!..» Привалов и Веревкин остались одни. Привалов задумчиво курил сигару, Веревкин отпивал из стакана портер большими аппетитными глотками.
— Э,
черт возьми! Почему ты так уверен, что придет падучая,
черт тебя
побери? Смеешься ты надо
мной или нет?
«За кого они
меня принимают,
черт их всех
побери?» — с ожесточением думал про себя доктор, чувствуя, что всех ненавидит.
— Зачем же,
черт побери, ты здесь толчешься?
Я чудесно же вижу, что многое тебе самому противно, и тяжело, и больно. Например, эта дурацкая ссора с Борисом или этот лакей, бьющий женщину, да и вообще постоянное созерцание всяческой грязи, похоти, зверства, пошлости, пьянства. Ну, да раз ты говоришь, —
я тебе верю, что блуду ты не предаешься. Но тогда
мне еще непонятнее твой modus vivendi [Образ жизни (лат.)], выражаясь штилем передовых статей.
— Да нет,
черт побери,
я пойду и приволоку его сюда. Честное слово, они оба славные ребята — и Борис и Васька. Но еще молоды и на свой собственный хвост лают.
Я иду за ними и ручаюсь, что Борис извинится.
— Слушай же, Нижерадзе,
я тебя, наконец, серьезно прошу. Пойми же,
черт тебя
побери, что
я не один, а с женщиной. Свинья!
—
Черт бы его
побрал, старую скотину!..
Я так и знал, что замок с секретом. Тут надо знать буквы… Придется плавить электричеством, а это
черт знает сколько времени займет.
И как,
черт побери, какими глазами погляжу
я на нее завтра?»
Странное дело! эта мысль подсказывала ей совсем не те слова, которые она произносила: она подсказывала:"Да куда ж
я,
черт побери, денусь, коли имение-то все раздам! все жила, жила да командовала, а теперь, на-тко, на старости-то лет да под команду к детям идти!"И вследствие этого тайного рассуждения слезы текли еще обильнее, а материнское горе казалось еще горчее и безысходнее.
— Да что вам дался этот генерал Блинов? — закончил Прозоров уже пьяным языком. — Блинов… хе-хе!.. это великий человек на малые дела… Да!.. Это… Да ну,
черт с ним совсем! А все-таки какое странное совпадение обстоятельств: и женщина в голубых одеждах приходила утру глубоку… Да!.. Чер-рт
побери… Знает кошка, чье мясо съела. А
мне плевать.
— Да.
Черт бы их
побрал. Назначили.
Я крутился-крутился перед полковым адъютантом, хотел даже написать рапорт о болезни. Но разве с ним сговоришь? «Подайте, говорит, свидетельство врача».
Кто
мне докажет с ясной убедительностью, — чем связан
я с этим —
черт бы его
побрал! — моим ближним, с подлым рабом, с зараженным, с идиотом?
— Да-с; это так, это точно, что блудный сын —
черт побери! Жизнь моя, так сказать, рраман и рраман не простой, а этак Рафаила Михайлыча Зотова [11], с танцами и превращениями и великолепным фейерверком — на том стоим-с! А с кем
я имею удовольствие беседовать?
— Еще бы! Поймите, разве естественно, чтоб человек сам себе зложелательствовал! Лесу не руби! ах,
черт побери! Да
я сейчас весь лес на сруб продал… ха-ха!
— Нет, когда же
я,
черт побери, освоюсь с этой фортификационной путаницей, да будут прокляты и полковник Колосов и его учитель Цезарь Кюи.
— Та-ак, — насмешливо сказал приказчик, подходя ко
мне. — Эх ты, работник,
черт бы тебя
побрал! Вот хвачу тебя по безумной твоей башке…
Тоббоган встретил
меня немного сухо, но, так как о происшествии с картами все молчаливо условились не поднимать разговора, то скоро отошел; лишь иногда взглядывал на
меня задумчиво, как бы говоря: «Она права, но от денег трудно отказаться,
черт побери».
Басов. Ах,
черт побери! Как же это
я прозевал твой ход конем?
Я, кажется, начну пить водку,
черт побери!
— Да,
черт побери!.. — отвечал кто-то сиповатым басом. — Не дадут соснуть порядком.
Я думал, что недельки на две отделался, — не тут-то было! Боярин посылает
меня в ночь на нижегородскую дорогу, верст за сорок.
— Что со
мной случилось, боярин! — отвечал, запыхавшись, Алексей. —
Черт бы ее
побрал! Старая колдунья!.. Ведьма киевская!.. Слыхано ли дело!.. Живодерка проклятая!
— Так
я здесь в западне! Ах,
черт побери! Эй, слушай-ка, дядя, пусти.
Мне только пройтись по улице.
— Художественное произведение тогда лишь значительно и полезно, когда оно в своей идее содержит какую-нибудь серьезную общественную задачу, — говорил Костя, сердито глядя на Ярцева. — Если в произведении протест против крепостного права или автор вооружается против высшего света с его пошлостями, то такое произведение значительно и полезно. Те же романы и повести, где ах, да ох, да она его полюбила, а он ее разлюбил, — такие произведения, говорю
я, ничтожны и
черт их
побери.
—
Я удивляюсь,
я давно удивляюсь, отчего
меня до сих пор не посадили в сумасшедший дом? Почему на
мне этот сюртук, а не горячечная рубаха?
Я верю еще в правду, в добро,
я дурак-идеалист, а разве в наше время это не сумасшествие? И как
мне отвечают на мою правду, на мое честное отношение? В
меня чуть не бросают камнями и ездят на
мне верхом. И даже близкие родные стараются только ездить на моей шее,
черт бы
побрал меня, старика болвана…
Каждый, казалось, глубоко сознавал собственное достоинство, важностъ своей будущей роли в государстве и держал себя и строго и вольно, с легким оттенком той резвости, того"
черт меня побери", которые так естественно появляются во время заграничных поездок. Рассевшись шумно и пышно, общество позвало засуетившихся кельнеров. Литвинов поторопился допить стакан молока, расплатился и, нахлобучив шляпу, уже проскользнул было мимо генеральского пикника.
Серебряков. Говорят, у Тургенева от подагры сделалась грудная жаба. Боюсь, как бы у
меня не было. Проклятая, отвратительная старость.
Черт бы ее
побрал. Когда
я постарел,
я стал себе противен. Да и вам всем, должно быть, противно на
меня смотреть.
— Однажды
я стоял на небольшом холме, у рощи олив, охраняя деревья, потому что крестьяне портили их, а под холмом работали двое — старик и юноша, рыли какую-то канаву. Жарко, солнце печет, как огнем, хочется быть рыбой, скучно, и, помню,
я смотрел на этих людей очень сердито. В полдень они, бросив работу, достали хлеб, сыр, кувшин вина, —
чёрт бы вас
побрал, думаю
я. Вдруг старик, ни разу не взглянувший на
меня до этой поры, что-то сказал юноше, тот отрицательно тряхнул головою, а старик крикнул...
— «Не кусайся,
чёрт тебя
побери!» — подумал
я и, выпив глотка три, поблагодарил, а они, там, внизу, начали есть; потом скоро
я сменился — на мое место встал Уго, салертинец, [Салертинец — житель города Салерно или провинции того же названия.] и
я сказал ему тихонько, что эти двое крестьян — добрые люди.
— Жизнь прекрасна всем, что
мне нравится в ней!
Чёрт побери, дорогой мой инженер, для
меня слова не только звуки и буквы, — когда
я читаю книгу, вижу картину, любуюсь прекрасным, —
я чувствую себя так, как будто сам сделал всё это!
— А коли надо, так и разбирайтесь между собой, а
я — уйду. Надоело. Благонадежность да неблагонадежность…
черт бы вас
побрал!
Как бы то ни было, но в пропавшем письме не было и речи ни о каких потрясениях. И, положа руку на сердце,
я даже не понимаю… Но мало ли чего
я не понимаю, милая тетенька?.. Не понимаю, а рассуждаю… все мы таковы! Коли бы мы понимали, что, не понимая… Фу,
черт побери, как, однако же, трудно солидным слогом к родственникам писать!
— Ну ещё бы! — закричал околоточный и, сунув руку в карман, заговорил громко и возбуждённо: — А теперь — пьём шампанское! Шампанское,
чёрт побери мою душу! Илья, беги, братец, в погребок, тащи шампань! На — мы тебя угощаем. Спрашивай донского шампанского в девять гривен и скажи, что это
мне, Автономову, — тогда за шестьдесят пять отдадут… Живо-о!
Шабельский (входя).
Черт бы
побрал всех и
меня в том числе! Возмутительно!
Шабельский. Хороша искренность! Подходит вчера ко
мне вечером и ни с того ни с сего: «Вы, граф,
мне глубоко несимпатичны!» Покорнейше благодарю! И все это не просто, а с тенденцией: и голос дрожит, и глаза горят, и поджилки трясутся…
Черт бы
побрал эту деревянную искренность! Ну,
я противен ему, гадок, это естественно…
я и сам сознаю, но к чему говорить это в лицо?
Я дрянной человек, но ведь у
меня, как бы то ни было, седые волосы… Бездарная, безжалостная честность!
Яичница (в сторону).Ох уж эта
мне чашка чаю! Вот за что не люблю сватаний — пойдет возня: сегодня нельзя, да пожалуйте завтра, да еще послезавтра на чашку, да нужно еще подумать. А ведь дело дрянь, ничуть не головоломное.
Черт побери,
я человек должностной,
мне некогда.
— Трудно —
я это знаю. Но
я привык.
Я привык к борьбе, и даже жажду борьбы! Но скажу прямо: не хотел бы
я быть на месте того, кто
меня вызовет на борьбу! Sapristi, messieurs! Nous verrons! nous verrons qui de vous ou de moi aura le panache! [
Черт побери, господа! Еще посмотрим, посмотрим, на чьей стороне будет победа!]
А сам между тем чувствую, что в голосе у
меня что-то оборвалось, а внутри как будто закипает.
Я добрый и даже рыхлый малый, но когда подумаю, что не выйди
я титулярным советником в отставку, то мог бы… мог бы… Ах,
черт побери да и совсем!
— А! провинциал! А
я ведь думал, что ты давно в своей классической Проплеванной! Пришел смотреть Claudia? Quelle verve! Sapristi! [Какое вдохновение!
Черт побери!]
О,
черт побери! именно
я мог бы, даже очень мог бы и помпадурш разводить, и содрогаться от вольномыслия Чебоксар, и кричать «фюить!».
[Ах!
черт побери!
я так много слышу русской речи, что, кажется,
я сам начинаю говорить на этом языке, как на своем родном.
Ежели в обширном… о,
черт побери! и зачем это
я начал рассчитывать!
— Ты не видал Шнейдер! чудак! Чего же ты ждешь! Желал бы
я знать, зачем ты приехал! Boulotte… да ведь это перл! Comme elle se gratte les hanches et les jambes… sapristi! [Как она чешет себе бедра и ноги…
черт побери!] И он не видел!
Чебутыкин(угрюмо).
Черт бы всех
побрал… подрал… Думают, что
я доктор, умею лечить всякие болезни, а
я не знаю решительно ничего, все позабыл, что знал, ничего не помню, решительно ничего.